Вокалист группы «Ария» Михаил Житняков: «Я человек достаточно толерантный, но во многих людях мне не хватает чувства такта»

В отличие от поклонников творчества группы «Ария» из многих других российских городов, рязанские фанаты могут считать себя счастливыми. «Арийцы» приезжают к нам с концертами практически каждый год. И всякий раз это невероятный драйв, энергия и залы битком. Здесь не бывает скучающих лиц — только горящие глаза, только песни до потери голоса. «Для слабых места нет» — пожалуй, самый подходящий девиз всех концертов «Арии». Программу именно с таким названием «арийцы» привезли в Рязань 16 сентября — наш город стал первой остановкой в осеннем сезоне.

Без трудностей в самом деле не обошлось. Прогнозируемо легкая дорога от Москвы, по рассказам самих музыкантов, обернулась утомительным шестичасовым переездом по пробкам. Немало хлопот доставила и техника — прямо во время концерта гитаристам пришлось разбираться с аппаратурой. Но все это пустяки, когда у артистов и публики есть взаимный позитивный настрой.

По удивительному совпадению именно 16 сентября исполнилось шесть лет, как группа официально представила своего нового вокалиста Михаила Житнякова. По уже доброй традиции перед концертом Михаил дал интервью нашей газете.

«Приезжаешь домой и уже живешь мыслями о следующем концерте»

— Переезд, саунд-чек, выступление, снова переезд... У вас нет ощущения, что сегодняшний день уже повторялся сотни раз до этого?

— Когда в гастрольном туре появляется определенная последовательность городов, возможны такие явления, как дежавю. Но, признаюсь, пока в целом для меня все еще достаточно ново и в то же время интересно, несмотря на то, что я уже шесть лет в группе.

— Кстати, а пятилетие — первую серьезную дату — отмечали?

— В общем-то, никак не праздновал. Разве что упоминание об этом проскочило. Я не делаю из пяти- или шестилетия какое-то событие — для меня это определенная точка отсчета в творческом пути. И я считаю закономерным, мне очень приятно, что сегодня я отмечаю этот день на сцене.

— Для кого-то пение — это отдых, для вас — работа...

— Любимая работа... Я бы даже сказал, что это труд, который в том числе направлен и на то, чтобы поддерживать материальное состояние.

— И все же вы оставляете ее за дверью своей внесценической жизни?

— Спустя шесть лет могу с уверенностью говорить, что если не оставлять работу, возвращаясь домой, если вовремя не переключаться на повседневные заботы, будет очень тяжело — обязательно нужна психологическая разгрузка. Если напрямую отвечать на ваш вопрос: на сегодняшний день концерт закончился — и все! Какое-то время после концерта адреналин еще живет в крови, ты помнишь публику. Но когда приезжаешь домой, все обнуляется, и ты уже живешь мыслями о следующем концерте.

— А как же колыбельные для дочки? В этом виде пение присутствует в вашей обычной жизни?

— Пение для дочки не как самоцель пения, а больше как элемент игры — да, бывает. Но полноценным пением это назвать нельзя — так, в шутливо-игривой форме пара строчек, может, где-то и проскочет. Ну а чтобы системно дома петь — нет.

— Обычно когда людей, всю жизнь находящихся в одной профессии, спрашивают, почему они ее не меняют, они шутят, что больше ничего в жизни не умеют. Вас бог одарил разными талантами — и техническим, и певческим. Представьте, что вы могли проснуться завтра, приобретя определенное качество или способность. Что бы выбрали?

— В силу моей природной патологической лени моя мечта — овладеть языками...

— Все еще? (в прошлом году во время интервью Михаил признался в том, что очень хочет выучить английский язык — Ред.)

— Да, все еще. Для меня это является пока все такой же непокоренной вершиной, как и год назад. Никак не могу придумать, как к этому подобраться. Как человек ленивый, все время ищу себе оправдания, почему это у меня не получается. Надо, видимо, проявить волю и настоятельно этим заняться.

— Но вокалом же вы занимаетесь? Находите в себе силы.

— Да, теперь это уже как одно из направлений моей деятельности. В перерывах между концертами с определенной периодичностью — педагог. Он нужен для поддержания формы, для раскрытия новых технических возможностей, поэтому это процесс непрерывный. Пока то, что происходит, мне нравится, и я не вижу смысла сворачивать занятия.

«Радикальным хулиганом меня не назовешь, как бы мне этого не хотелось»

— Публичная работа вынуждает вас много общаться с людьми — поклонниками, журналистами. Какое главное качество, которое вы ищете в других или которого вам в других не достает?

— Сейчас для меня на передний план стало выходить такое качество, как чувство такта. Так как круг знакомых с приходом в группу существенно расширился, многие люди могут быть чрезмерно назойливыми, не понимают всей повседневности человека, который вошел в эту историю. Думают, что будут выглядеть оригиналами, задавая какие-то вопросы, которые порой уже оскомину набили, или остроумными, делая подколки, но от этого уже зевать хочется. В целом я человек достаточно толерантный, и терпимость к несовершенствам других людей продиктована тем, что я сам, в первую очередь, считаю себя человеком несовершенным. Соответственно, какие-то мелкие недостатки готов прощать, готов терпеть. Но чувство такта — это то, что в последнее очень сильно резонирует, то качество, что мне хотелось бы прибавить во многих людях.

— Вот уже несколько лет, как вы перестали быть простым смертным, и к вам приковано внимание поклонников, да и ваше окружение наверняка смотрит на вас уже иначе. Это накладывает сильный отпечаток на ваше поведение, принятие решений в той или иной ситуации? О чем вы больше беспокоитесь: сделать вещи правильно или сделать правильные вещи?

— С приходом в группу однозначно появилась некая несвобода в действиях, которые происходят публично и могут стать предметом обсуждения. Оценка эта всегда преломляется через призму того, что ты являешься вокалистом легендарного коллектива, известной группы. И, соответственно, включить какого-то раздолбая, просто расслабиться не всегда получается.

— А хочется?

— В кругу друзей я могу себе позволить это и по сей день. Но как только рядом начинают работать видеокамеры и диктофоны, сразу включается внутренний ценз, и приходится себя в каких-то вещах сдерживать. Впрочем, друзья знают меня, как человека достаточно ровного, меня не назовешь каким-то радикальным хулиганом по жизни, как бы мне этого не хотелось.

— Что бы вы могли делать по-другому, зная, что никто вас не осудит? Гоняли бы за рулем, как сумасшедший, ели руками или матом ругались?

— Наверное, нет. В плане матерных слов, иногда обстоятельства складываются таким образом, что не получается сдержаться. За что себя потом ругаешь. Есть люди, которым идет ругаться матом. Находясь рядом с ними, не чувствуешь дискомфорта, это настолько филигранно вписывается в речь и органично смотрится, что уже трудно представить себе человека без таких моментов. Лично себя я к таковым виртуозам не отношу, и если невольно и выскакивает какое-то слово, понимаю: произошло что-то неправильное. Это абсолютно не мое.

«С детьми надо меньше нравоучений и больше хорошего личного примера»

— Вы — отец маленькой девочки. И скоро вам придется рассказывать ей о том, что правильно, а что — нет. Чувствуете в себе уверенность, что без тени сомнения знаете, что хорошо, а что плохо?

— Такие вещи обычно тяжело программировать. Мне кажется, это произойдет в самый неожиданный момент. Детский вопрос, где-то банальный, где-то слишком простой может застать врасплох самого грамотного человека. Но будем исходить из контекста ситуации. Мне кажется, чем больше себя накручивать на эту тему, тем меньше шансов дать ребенку то, что он хочет, а именно информацию и какую-то искренность. Я абсолютно доверяю своему настроению, внутреннему состоянию и той эрудиции, которой обладаю, и верю, что это поможет мне доходчиво объяснить ребенку важные вещи в жизни. Все равно в определенном возрасте у ребенка включается элемент самообразования, и он начинает сам для себя определять, что есть что.

— Если дочь вас спросит, что лучше: попробовать и потерпеть неудачу, чем не попробовать вовсе, какой совет дадите?

— Моя жизнь как раз является примером того, что лучше попробовать и жалеть, чем не сделать, а потом жалеть.

— Но у вас-то как раз положительный опыт. Вы попробовали, и у вас все получилось.

— Да, но риск был настолько велик... Если привести всю логическую аргументацию на тот момент, ситуация складывалась не в мою пользу — просто помог счастливый случай, не берусь даже оценивать. Что касается детей, то мое личное мнение — их надо поменьше засыпать нравоучениями и побольше своими собственными поступками показывать пример. Можно сколько угодно говорить: «Вот это — хорошо, а вот это — плохо», а потом самому идти и делать все наоборот. Ребенок эту фальшь сразу увидит, и, я думаю, того результата, который нужен, никогда не получится.

— Можете сказать, за что и кому вы больше всего благодарны в этой жизни?

— Больше всего я благодарен как раз своим родителям. В первую очередь, за то, что они позволили мне быть тем, кем мне хотелось. Я никогда не чувствовал давления, узкого коридора, по которому меня пускали, чтобы я не отклонялся ни влево, ни вправо. Мои родители практически не вкладывали мне в голову мысли, как правильно поступать. Понятие морали доносилось до меня ненавязчиво, можно сказать, даже безмолвно: «Вот, пожалуйста, мы так живем, мы так поступаем. И если хочешь быть таким, как мы, если тебе это нравится со стороны, то поступай также». И за эту свободу я маме и папе очень благодарен.

— Было в вашей жизни какое-то обещание, которое вы себе дали и следуете ему? Достичь какой-то важной цели или, напротив, не совершать чего-то?

— Несмотря на то, что считаю себя достаточно рациональным человеком, в моей жизни напрочь отсутствует стратегическое планирование. Я никогда не строил себе далеко идущих планов и решал задачи по мере их появления. Не буду рассказывать, что однажды, сидя дома, вдруг решил стать вокалистом известной группы, и сделал это. Так не было. Я считаю себя везунчиком в определенном смысле. Никогда не сетовал на эту жизнь, всегда принимал ее такой, какая она есть, и старался сам делать ее лучше, не спрашивая ни с кого. Наверное, поэтому мне и воздается. Одним словом, все в наших руках!

— Вы сейчас кумир и эталон для многих молодых людей. А какой кумир был у вас? Чей постер висел в вашей комнате в подростковом возрасте?

— Я, кстати, в подростковом возрасте не был меломаном. Все мои ориентиры в музыке появились позже, когда я стал старше, и необходимости в плакатах, которыми можно облеплять свою комнату, уже не было. А так, конечно, висели плакаты киногероев. Как сейчас помню, у меня было много плакатов с Жаном-Клодом Ван Даммом. Мне очень нравились фильмы с его участием — человек настолько артистично себя подавал, умел так красиво драться, что меня, мальчишку, это завораживало.

«Для меня заграница — это во многом еще чистый лист»

— Вы гостеприимный человек, хлебосольный хозяин? Любите готовить к приходу гостей?

— Я считаю себя человеком гостеприимным. Но если связывать эти два факта — люблю ли принимать гостей и что люблю для этого делать — здесь как раз возникает конфликт. Потому что готовить я не умею вообще и, соответственно, всегда перекладываю эту обязанность на свою супругу. На самом деле в наше время, чтобы быть хлебосольным, необязательно накрывать богатый стол, готовить какие-то изысканные яства. Сейчас можно в зависимости от компании заказать суши, пиццу и душевно посидеть. У нас есть очень много примеров, когда долгожданная встреча, к которой ты готовишься, закатываешь пир на весь мир, проходит вполне обыденно, и когда спонтанная встреча друзей с заказанной пиццей проходит на ура, и мы не можем разойтись, сидим и общаемся допоздна.

— У вас в доме живет кот. И он появился, кажется, по желанию вашей супруги... А если бы вы выбирали питомца по своему желанию?

— Знаете, если бы меня раньше спросили, кого я хотел иметь в качестве домашних питомцев, я бы сказал: собак. Но вся моя жизнь складывалась так, что питомцами были коты. Мой нынешний кот может дать фору некоторым собакам — он весит 10 килограммов, и это не какой-нибудь мейн-кун. При этом кушает он довольно умеренно. Видимо, на генном уровне такой статный котик получился.

— Вы много ездите с гастролями. Традицию привозить магнитики и вешать их на холодильник поддерживаете?

— Поддерживаю, но сейчас это увлечение уже немножко спало, в силу того что география мест, где я бываю, повторяется из года в год. Но если удается в какие-то новые места выезжать, непременно привожу.

— Откуда еще нет?

— Ой, много-много. Для меня заграница — это во многом еще чистый лист, есть много мест на карте, где я бы хотел побывать. Но опять же я себя не программирую, не строю планов на уровне мечты, что мне надо съездить куда-нибудь в Италию и увидеть древний Колизей — нет. Но в самый неожиданный момент жизнь предоставляет возможность куда-то съездить, и вот от таких нежданчиков получаешь самые мощные впечатления, более сильные, чем от поездки, к которой долго готовишься. Одна из таких поездок, как сейчас помню, случилась в Грузию, в Тбилиси. Нас тогда настолько хорошо приняли организаторы и устроили нам полноценный день отдыха, что мы получили массу впечатлений. Сам бы я вряд ли так выбрался.

— Ваш идеальный день — это день отдыха?

— Когда долго сидишь дома, не хватает концертов, когда долго находишься в туре — скучаешь по дому. Для каждой обстановки есть свое внутренее состояние. Самое главное, что при таком образе жизни, как у меня, не успеваешь пресытиться. Ты всегда знаешь, чем жить, знаешь, что впереди тебя ждут либо гастроли, либо возвращение домой. И я этим очень доволен.

Вместо послесловия

Поклонники группы, конечно, просили меня узнать у музыкантов, когда выйдет долгожданный новый альбом «Арии». По словам Михаила Житнякова, работа над ним уже идет, причем активно, однако основная концепция пока не сформировалась в понимании коллектива. Впрочем, быстрых и частых альбомов у группы не было никогда. «Ария» всегда делала ставку на качество той музыки, с которой выходит на публику. Потому поклонникам придется проявить терпение и подождать презентации новой пластинки — скорее всего, она появится не раньше следующего года.

А пока что спасибо Михаилу за как всегда интересную и откровенную беседу! И спасибо «Арии» за живой звук и честную работу!