Прикипел к музыке

Певец и композитор Валерий Кипелов — главный «металлист» страны и, пожалуй, самый высокопрофессиональный вокалист отечественной рок-сцены. «Я свободен», «Беспечный ангел», «Улица роз», «Я здесь», «Потерянный рай», «Вавилон» и другие хиты в его исполнении стали классикой нашей эстрады. Слава пришла к Кипелову в эпоху перестройки, когда он пел и сочинял в группе «Ария», а в 2002 году предпочёл сольную карьеру. Одна из главных тем его творчества — судьба России, и это отражено в самом названии нового альбома — «Звёзды и кресты».

— Так всё-таки звёзды или кресты?

— В последнее время много разговоров на эту тему, особенно в связи со 100-летием революции. Кто-то принимает советское прошлое, кто-то объявляет его кошмаром. На мой взгляд, от истории нельзя отказываться, пусть даже страшной истории. Она наша. Песней «Звёзды и кресты» я хочу сказать, что принимаю Россию и со звёздами, и с крестами. «Лечу за тобой — может, к пропасти, может, к вершине». Иными словами, я с тобой всегда, какой бы ты, моя страна, ни была.

— Вы родились в 1958 году, и ваша жизнь приходится преимущественно на советское время. Вы русский или советский?

— Не делю себя на части. Наверное, в большей степени я советский, но это не мешает мне быть православным. Я не противопоставляю одно другому и не «рублюсь» на эти темы. Хотя в своё время — ещё в детстве — «рубился» с бабушкой. Она подверглась раскулачиванию, а я, октябрёнок, не верил её рассказам... Но, когда речь касалась Великой Отечественной войны, для неё не вставал вопрос о том, на чьей стороне нужно было воевать. Никакой власовщины. Наши герои защищали Родину — со звёздами и крестами.

— Двадцать лет назад, когда ещё цела была «Ария», вышел ваш сольный альбом «Смутное время», очень созвучный эпохе 1990-х. Как считаете, мы преодолели смуту?

— Надеюсь. Черты смутного времени иногда вспыхивают, как протуберанцы на Солнце. И наверное, от этого никуда не уйдёшь. Но, конечно, это не та смута, что была в 1990-х годах. Ту эпоху можно всерьёз сравнивать со Смутой начала XVII века, принципиальная разница только в том, что в 1990-е нас никто не оккупировал. Я в полный рост испытал это время с его прелестями, в частности, с 1992-го по 1994-й работал сторожем в музыкальной студии. Концертов группы «Ария», в которой я тогда пел, почти не было, а заниматься бизнесом я никогда не умел, поэтому перебивался с кваса на воду. До сих пор не понимаю, как мы — в смысле «Ария» — сумели пережить то время, не развалиться. Однако же сумели. А вот позднее, когда времена стали получше, мы не выдержали «медных труб».

— Шутка «пережили дефицит, переживём и изобилие» точно не про «Арию».

— (Смеётся.) Не то чтоб было изобилие... Но дела у группы шли отлично, да.

— Вы разделяете представление об особом пути России?

— Не считаю свою нацию избранной, подобно тому, как о себе думают американцы. Но у нашей страны действительно особый путь: она приняла на себя удары и Орды, и Наполеона, и Гитлера. Именно Россия остановила этих товарищей, сколько бы американцы ни приписывали себе заслуг во Второй мировой (достаточно сравнить потери). И первая в мире социалистическая революция, напомню, тоже случилась у нас.

— К сожалению, представлениями об особом пути часто оправдывается наше бытовое отставание от Запада. Дескать, русским земное не нужно. Премьер Медведев договорился до того, что учителям не стоит рассчитывать на хорошую зарплату, они ведь ради высоких идеалов работают.

— Это, конечно, отговорки. Я в целом одобряю внешнюю политику государства, а к внутренней политике есть вопросы. Создаётся впечатление, что люди, которые отвечают за социально-экономическое развитие, не совсем компетентны. Однако даже в 1990-е, сидя сторожем в каморке, я не терял веры в будущее страны. Да, почему-то так сложилось, что свои победы мы не можем обернуть в материальные блага для собственного народа. Победили, грубо говоря, всю Европу — а живёт она лучше нас. Можно оправдывать это трудностями, огромностью России, вечной мерзлотой и так далее, но вместе с тем у нас и воровство, и те самые дураки с дорогами.

— Главная, пожалуй, песня на новом альбоме касается другой страны, но родственной — Сербии.

— Обычно Рита (Маргарита Пушкина. — «АН») пишет тексты на нашу музыку, а в этот раз было наоборот. Она написала стихи о битве на Косовом поле — и у меня родилась песня. Речь идёт о сражении сербов с турецкими захватчиками в 1389 году. Почти тогда же, в 1380-м, произошло сражение на Куликовом поле — эти события перекликаются. Увы, сербы в той битве потерпели поражение (однако героизм Косовской битвы стал неотъемлемой частью сербского национального сознания. — «АН»). То, что произошло с Косово в наше время, я принимаю и на счёт России тоже. Это своего рода репетиция. Мол, русские, ведите себя хорошо, иначе с вами так же поступим. Здесь напрашивается аналогия с тем, как от нас отрывают Украину, — а мы с украинцами родственные души, кто бы что ни говорил. Когда я пою «Косово поле», то чувствую боль за украинские события. Пролито много крови — и не понятно, как восстановить прежние отношения.

— Вспоминается старая песня «Арии»: «Кровь за кровь...

— ...в том воля не людей, а богов». Нет. Это всё-таки вина людей, а не какие-то непреодолимые обстоятельства. Абсолютно человеческий фактор. Всё было сделано умышленно — кое-кому понадобилось вбить между нами клин.

— А ваш «Вавилон» — про Штаты?

— Про современную цивилизацию. Про то, что люди не слышат, не понимают друг друга в этих огромных мегаполисах. Да, в первую очередь мы имели в виду Штаты. Плавильный котёл, архитектурное стремление вверх, представление о своей исключительности, желание сравниться с богами... Они рискуют закончить так же, как библейский Вавилон.

— Валерий, а нет ли противоречия в том, чтобы петь о славянской самобытности под англосаксонскую музыку?

— Нет, это просто форма. Когда поползли слухи, что в нашей стране кто-то начал играть хэви-металл, многие смеялись. Но стоило им увидеть на сцене «Арию» или «Чёрный кофе», эти насмешки, как правило, исчезали. А западные коллеги отмечают, что в русском «металле», как ни крути, всё равно слышатся русские мелодические обороты.

— Александр Елин, автор текстов первых песен «Арии», в частности хита «Воля и разум», говорил, что тексты в хэви-металле должны быть простые, как «Окна РОСТА» Маяковского.

— Не согласен. Тексты в «металле» разные. Например, у Iron Maiden очень непростые и красивые истории, а у Manowar действительно встречаются песни в духе «больше пива, больше хэви, счастлив я...». Такое я никогда не воспринимал. Не люблю тупоголовость.

— И всё же прямолинейность для «металла» характерна. Один из главных его мотивов — героизм.

— Есть такое. Сама эта музыка героическая, патетическая и основана на классических гармониях (собственно, из всех направлений популярной музыки именно «металл» ближе всех к классическому симфоническому звучанию). Нельзя сказать, что ставится цель написать героическую песню, — это происходит само собой. Например, песня «Непокорённый» о блокадном Ленинграде появилась у нас как реакция на те разговоры (имеется в виду голосование в эфире телеканала «Дождь»: «Нужно ли было сдать Ленинград, чтобы спасти сотни тысяч жизней?» — «АН»). Я восхищаюсь подвигом ленинградцев и задаюсь вопросом: а смогли бы мы, сегодняшние, так же?

— Не факт.

— Не факт. И вот, когда я наслушался той ерунды, у меня в ответ родился припев: «Непокорённый, прошедший сквозь ад, непокорённый герой-Ленинград, непокорённый на все времена, непокорённый город Петра». Я попросил Риту написать текст куплетов с ритмической фактурой наподобие «На братских могилах не ставят крестов» Высоцкого (обожаю его творчество). Мы с ней повспоминали старые фильмы, например «Балтийское небо», — и в итоге получилась такая песня. Кстати, не обошлось без обвинений — дескать, мы милитаристы, конъюнктурщики и вообще написали гимн родине Путина. Какая чепуха! (Смеётся.)

— Аналогично обвиняют группу «Любэ» — мол, превратили патриотизм в музыкальный товар.

— Очень хорошо знаю Колю Расторгуева, мы с ним работали пять лет (вокалистами в ансамбле «Лейся, песня» с 1980 по 1985 год. — «АН»), и поэтому знаю, что ему очень близка эта тематика. Его, как говорится, «не надо агитировать за советскую власть» (смеётся).

— Другой певец, Валерий Сюткин, сказал нам: «Нет ничего более нелепого, чем 60-летние дядьки, играющие тяжёлый рок. Сразу бросается в глаза, что яйца, простите меня, требуются молодые... Воспринимаю это как немецкий эротический фильм для геронтофилов. Пожилые мужчины в обтянутых трико».

— Мне как раз в следующем году будет 60. Я бы сказал, здесь всё зависит от состояния духа. Когда вижу на сцене нынешнего Оззи Осборна, то понимаю, что ему следовало давно уйти. Да, уйти очень тяжело, тяжело свыкнуться с этой мыслью, ты так сильно ко всему этому прикипел... Но, кстати, Мик Джаггер по-прежнему на своём месте.

— А вы?

— Постоянно задумываюсь: не пора ли «на пенсию»? Особенно в те моменты, когда преодолеваю очередной творческий тупик. Ещё эти некомпетентные рецензии...

— Они вас задевают?

— Не то чтобы задевают, скорее удивляют. Например, про строчку «зажёг с двух сторон свечу» написали: «Опять Кипелов поёт о своих религиозных взглядах...» Ну какие здесь религиозные взгляды? Жизнь свою сжигаешь в два раза быстрее — вот и вся метафора. Я просто в ступор впадаю от некоторых отзывов (смеётся).

— Ходят слухи, что вас звали наставником в «Голос».

— Нет, меня звали в похожую программу — «Главная сцена» (телеканал «Россия-1». — «АН»).

— Зачем же вы отказались? Ведь медийность для артиста конвертируется в хлеб насущный.

— Очень не люблю эту роль — оценивать других. У меня у самого куча изъянов, сложно кого-то судить. Сказать человеку, что он из себя представляет что-то не то, — очень непростая обязанность, если подходить к ней серьёзно.