Гитарист группы «Ария» Владимир Холстинин признался «Новостям шоу-бизнеса NEWSmusic.ru», что не перестает удивляться интересу подростков к своей музыке.

Перед Новым годом Владимир Холстинин участвовал в благотворительной донорской акции «Мы – одной крови» и вместе со своими поклонниками сдавал кровь для детей, больных лейкозом.

- Некоторые журналисты выступают против этой акции и говорят, что кровь – это одна «потребительская корзина», а музыка – другая «потребительская корзина», и их не надо смешивать. Что вы думаете по этому поводу?
- Это у нас кровь теперь стала потребительской корзиной? Когда люди попадают на операционный стол, то им же не до потребительских корзин, правильно? И если мы можем чем-то помочь, как-то сагитировать людей сдавать кровь, то почему бы нет.

- Институт донорства в нашей стране сейчас развит очень слабо: люди не идут сдавать кровь. Рок-музыка обычно борется с системой, но что делать, когда система, наоборот, способствует развитию какой-то благородной идеи, а вот сознание людей, окружённое мифами и сомнениями, этому препятствует. Можно ли как-то ломать сознание?
- Рок-музыка не ломает систему. Как её можно сломать? Это система у нас всегда легко и непринуждённо ломала рок-музыку. А по поводу сознания… Если говорить конкретно о донорстве, то проблема в том, что мало информации. Мы, например, не знали, бесплатно ли больные получают кровь, которую люди сдают безвозмездно. Вот если бы человек знал, что конкретной больнице, конкретному отделению или конкретному пациенту нужна кровь, то он бы шёл сдавать её охотнее, ведь сейчас мы, по сути, сдаём кровь в никуда. А вообще нам не хватает патриотизма, надо объяснять, что донорство способно спасти нацию, но вместо этого нам молча дают шоколадку и два отгула.

- У вас недавно случались отмены концертов. Как часто возникают проблемы с организаторами?
- Возникают периодически, но обычно их удаётся решить. То есть организаторы нам звонят за два часа и говорят, что могут заплатить только половину гонорара, и перед нами встаёт вопрос: снимать концерт или проводить его на таких условиях, и обычно мы находим компромисс, потому что понимаем, что люди купили билеты, отложили все свои дела, потратили время. Организаторы всё равно всё свалят на группу, скажут, что, подонки такие, не приехали. И зрители верят, пишут нам гневные письма. По их мнению, мы заранее, за два месяца запланировали концерты, а потом взяли и не приехали.

- А вообще много недобросовестных промоутеров?
- Сейчас уже меньше, а вот в лихие девяностые их было очень много: они пропадали вместе с деньгами, причём, исчезали во время концертов. Сейчас уже есть люди, у которых есть авторитет и исторический опыт. Эти люди не первый год на рынке, у них хорошая репутация.

- Продолжим тему концертов. Когда я читаю бытовые райдеры молодых групп, то иногда поражаюсь тому, насколько неадекватны их требования. Как вы относитесь к таким группам, которые существует пять-семь лет, но требует немыслимое количество спиртного, дорогие автомобили, отдельные гримёрки на фестивалях и так далее?
- Ну, в отдельных гримёрках я не вижу ничего странного. Вы же не хотите жить в своей квартире как на вокзале, деля её с кем попало. В гримёрках остаются личные вещи, инструменты, да и вообще человек иногда хочет просто отдохнуть, чтобы рядом никто не пил водку, не ездил по ушам, не курил наркотики. А что касается остального, то это можно списать на молодость, на желание самоутвердиться за счёт других и заказать какие-нибудь макароны по-флотски, чтобы их из-под земли достали. Надо петь и играть на сцене.
Я как-то читал про одного известного всем голливудского актёра, который счастлив, когда ему приносят еду из Макдоналдса, если поблизости нет никакого другого ресторана. Вот это настоящий актёр, я считаю. Ему не нужно самоутверждение за счёт унижения других.

- Может быть, в том, что существует такие райдеры, есть и вина самих организаторов, которые идут на выполнение всех условий?
- А что им остаётся делать? Они вынуждены выполнять райдер. Я понимаю, когда вегетарианцы требуют себе специальную еду, но ведь действительно бывают безумные запросы. У группы «Ария» райдер самый простой, состоящий из необходимого минимума.

- У вас скоро юбилей – двадцать пять лет. Не думали записать в честь этого какой-нибудь трибьют?
- Мы, конечно, нет, но я слышал, что такая идея витает в воздухе и кто-то уже пишет песни.

- Кто бы из современных молодых музыкантов мог бы спеть песни группы «Ария»? Трудно, например, представить в этом качестве «Король и шут».
- Почему? Странно было бы, если бы к нам пришёл кто-нибудь из эстрады, а «Король и шут» всё-таки близок нам по духу.

- Вы говорили о том, что юбилейный концерт хотели бы сыграть в «Лужниках», там же вы отмечали и юбилей «Героя асфальта». За что вы так любите эту площадку? Вот зрителям она наоборот не очень нравится: говорят, там холодно и не продают пиво.
- А какая же лучше? Я вот в «Лужниках» был зрителем, и мне очень понравилось. Я за рулём, и мне всё равно, есть там пиво или нет. Я вообще не за пивом хожу на концерты.

- Вы говорили, что вам стало трудно удивлять своего поклонника, спустя двадцать пять лет. А нужно ли это делать, ведь «Ария» - это всё-таки группа, которую многие любят за традиции?
- Да, традиций у нас действительно хватает, но хочется сделать что-то новенькое. Каждый раз мы сталкиваемся с одной и той же проблемой. Люди нас спрашивают, будет ли что-то новое в альбоме, и если мы говорим, что будет, то они радуются, а потом добавляют: «Только вы стиль не меняйте». То есть они хотят, чтобы и новенькое что-то было, но при этом ничего не менялось, и если на альбоме не будет привычного им ритмического рисунка, одной длинной и одной лирической песни, то они его могут и не принять.
Как можно в одном и том же месте всё время находить что-то новое? Я могу это сравнить с шахтой: когда её копают, то в ней много полезных ископаемых, но чем глубже она становится, тем труднее в ней что-то находить, потому что всё уже найдено.

- Поклонники вас удивляют?
- Удивляют и очень сильно. Мы ничего не делаем для того, чтобы понравиться молодёжи, и не понимаем, почему к нам приходят семнадцатилетние. Когда мы начинали, то были близки со своим слушателем по возрасту и интересовались одинаковыми проблемами, а вот сейчас мы не используем тот язык, на котором говорит молодёжь, не читаем те книги, которые читают они. Тем не менее, они приходят на наши концерты, верят в нас, и это большое и очень приятное удивление.
Мы дорожим этим, потому что публика такого возраста очень категорична и не терпит фальши и притворства. Как только мы начнём делать что-то из конъюнктурных соображений с целью понравиться, они сразу отвернутся.

- Вы не скрываете того, что у «Арии» сейчас есть проблемы с текстами. Значит ли это, что на данный момент вы уже сказали всё, что хотели сказать?
- Конечно. Когда начинаешь свой творческий путь, то думаешь: вот я напишу песню про любовь, про наркотики, про самоубийство. А когда ты написал сто песен, то начинаешь рассуждать по-другому: «Так, про войну мы пели пять раз, про любовь – восемь». Начинаешь копаться и думать, про какую любовь мы ещё не спели и о какой войне ещё не рассказали. Даже если ты придумал какой-то новый угол зрения, то всё равно многие скажут, что это уже было.

- Но в последнее время тексты «Арии» какие-то вневременные, об эпохе, которую нельзя определить.
- Не в последнее, а так всегда было.

- Почему вам неинтересно петь о том, что находится здесь и сейчас, о том, что лежит под нашими ногами?
- Потому что это пройдёт через полгода, а мы хотим, чтобы наше искусство было интересно и понятно и через десять лет.

- На последнем сингле у вас появился инструментал. Раньше вы этим не занимались. А нет желания написать музыку для кино, например?
- Нет, потому что с улицы в кино не приходят, этому надо учиться, это очень серьёзно. Я думал об этом и у нас были предложения, но это совсем другое творчество. Инструментальную музыку мы действительно никогда не играли. Это совершенно случайное произведение: у меня была идея записать несколько инструменталов для сольной пластинки, вот оттуда эта композиция и перекочевала бонусом в сингл.

- Это год был непростым для российской рок-музыки, одни группы распадались, другие уходили в творческий отпуск. За двадцать пять лет группа «Ария» в творческий отпуск не уходила ни разу, а были такие моменты, когда хотелось всё бросить?
- В вынужденный творческий отпуск уходили, когда в стране был экономический кризис, но и кризис жанра тоже был. Сначала был безграничный интерес к нашей музыке, а потом эта музыка перестала быть загадочной и в начале 90-х произошёл естественный спад интереса, который как раз наложился на кризис. Мы тогда давали один концерт в два месяца.

- У групп есть свой срок годности?
- Нет, наверное. Когда я был молодым, то думал, что «Rolling Stones» скоро уйдут со сцены и не будут играть всю жизнь, но вот мне уже скоро будет пора на пенсию, а они всё ещё играют.

- Как вы думаете, творческий отпуск – это действительно способ выйти из кризиса или же это начало конца?
- У всех по-разному. Есть люди, которые сочиняют очень много музыки и им необходим отдых, а вот группа «Ария» больше любит выступать, чем писать песни. Мы понимаем, что без новых песен нельзя, но для нас это не самое главное.

- О будущем альбоме. Вы уже говорили о том, что сингл не является предтечей новой пластинки, но какая-то концепция будущего альбома уже сложилась?
- Музыка написана вся, а вот тексты только начали появляться.

- Продолжаете сотрудничать с Маргаритой Пушкиной?
- Не только, у нас три-четыре автора будет. А для того, чтобы сделать концептуальный альбом, надо, чтобы все тексты были написаны одним человеком, да и композиторов должно быть не более двух.

- Ну и последний вопрос: верят ли жёсткие металлисты в детские чудеса?
- Ну, вы нашли, кого спросить... Я в Бога-то не верю. Вообще я - романтик, без чудес, без праздников было бы скучно жить. Надо всегда верить в лучшее.